Автограф Николая Гумилева: стихотворение «Два гренадера». Собственноручно написанный Николаем Гумилевым ...

Автограф Николая Гумилева: стихотворение «Два гренадера». Собственноручно написанный Николаем Гумилевым договор с Александром Васильевичем Крестиным. Рукопись Николая Оцупа «Вокруг имени Н.С. Гумилева».
1. Рукопись Николая Степановича Гумилева. Договор с издателем Александром Васильевичем Крестиным о покупке прав на издание поэтических произведений, составляющих сборники «Колчан» и «Чужое небо». Петроград, 29 дек. 1919 г. 1 л. 26,5 х 21,5 см.
Мы нижеподписавшиеся Николай Степанович Гумилев с одной стороны и Александр Васильевич Крестин с другой стороны заключили договор в нижеследующем:
1) Крестин приобретает от Гумилева право на изданье его, Гумилева, поэтических произведений составляющих две книги «Чужое небо» и «Колчан» в десяти тысячах экземпл.
2) Внешняя сторона изданья и продажная цена экземпляра определяется Крестиным.
3) За приобретенное право изданья вышеупомянутых книг Крестин уплачивает Гумилеву тридцать тысяч рублей при подписаньи настоящего договора. (...)
6) Срок настоящего договора истекает через три года со дня его подписанья, т.е. 1 января 1923 года, независимо от того будут ли выпущены эти изданья или нет». (...).

2. Рукопись Николая Степановича Гумилева. Коллективный перевод русских поэтов стихотворения Генриха Гейне «Два гренадера». [1919]. 2 л. 23 х 14,5 см. Под переводом: «переведено поэтическим семинарием под руководством Н. Гумилева». И далее: «В составлении перевода участвовали: Георгий Адамович, Евгений Геркен, Борис Евгеньев, Георгий Иванов, Адриан Пиотровский, Вс. Рождественский».
Несмотря на большую загруженность, заработка Николаю Степановичу не хватало. По этой причине он начинает вести поэтический кружок. Эти занятия также описаны в рукописи Оцупа.
Чуковский вспоминал: «...тогда было распространено суеверие, будто поэтическому творчеству можно научиться в 10-15 уроков. Желающих стать стихотворцами появилось в то время великое множество. Питер внезапно оказался необыкновенно богат всякими литературными студиями, в которых самые разнообразные граждане обоего пола (обычно очень невысокой культуры) собирались в определенные дни, чтобы под руководством хороших (или плохих) стихотворцев изучать технику поэтической речи».
Из воспоминаний Одоевцевой: «Да, учиться писать стихи было трудно. Тем более, что Гумилев нас никак не обнадеживал.
- Я не обещаю вам, что вы станете поэтами, я не могу в вас вдохнуть талант, если его у вас нет. Но вы станете прекрасными читателями. А это уже много. Вы научитесь понимать стихи и правильно оценивать их. Без изучения поэзии нельзя писать стихи. Надо учиться писать стихи. Так же долго и усердно, как играть на рояле. Ведь никому не придет в голову играть на рояле не учась. (...) Июнь - сентябрь. В своем семинаре в студии „Всемирной литературы“ организовывал конкурсы на перевод стихотворений и сам принимал в них участие. В числе переведенных таким образом стихотворений были: „Два гренадера“ Г. Гейне, „Correspondances“ Бодлера, „Фидиле“ Леконта де Лиля, несколько стихотворений Ж. Мореаса».

3. Рукопись. Оцуп, Н. Вокруг имени Н.С. Гумилева. [Франция, 1935]. 7 л. 30 х 20 см. Надрывы полей листов, нижнее поле первого листа подклеено бумагой.
В четырнадцатую годовщину смерти Н.С. Гумилева не хочется вспоминать обстоятельства его гибели. Лучше вспомнить о чем-либо из его жизни и по возможности о том, о чем почти или совсем не говорилось. (...)
Однажды в 1920-м году в 5 часов утра мы с Гумилевым и с несколькими знакомыми возвращались домой после ночи, проведенной на Петербургской стороне у инженера Крестина. Гумилев был в прекрасном настроении — он только что подписал с нашим гостеприимным хозяином договор о переиздании своих книг и получил аванс.
Он не задумывался, почему какой-то чудак в такое трудное время нашел возможность купить у него права на «Жемчуга», «Колчан» и другие сборники стихов. О дружеском заговоре Н.С. не подозревал. Между тем написанный им от руки на двух листках договор за подписью поэта был тогда же передан мне инженером Крестиным, и любители автографов могут видеть у меня, когда захотят, этот любопытный документ. Благодаря вмешательству друзей Гумилева, Крестин сыграл благородную роль мецената под видом издателя, предполагающего разжиться на стихах. Как дружно посмеялись бы над ним настоящие издатели! (...)
Все рукописи в футляре и в кожаной тисненой папке, с внутренних сторон обтянутой муаром.
Коллекция обладает исторической и культурной ценностью музейного уровня.