Москва. № 1, 1918 г. Журнал литературы и искусства.

Москва. № 1, 1918 г. Журнал литературы и искусства.

М. [Книгоиздательство "Творчество".] Типография "Продпуть", 1918. - 16 с. Издательская обложка, альбомный формат (25 х 31 см). Потерта и загрязнена обложка, имеет надрывы, заломы, в т.ч. по корешку; единичные временные и бытовые пятна на страницах; след влаги по верхнему обрезу блока.

Обложка работы Николая Николаевича Купреянова - гравюра на дереве "Броневики".

В номере стихи А.Блока, В.Брюсова, К.Бальмонта, В.Ходасевича, В.Иванова, рассказ А.Ремизова "Осияние", М.Кузмина "Папаша из дымовой трубы", статья А.Эфроса "О книгах", гравюры В.Фалилеева, П.Павлинова, В.Фаворского.

[Никола́й Никола́евич Купрея́нов (1894—1933) — советский художник-график.

Прапраправнук Павлы Матвеевны Лермонтовой, внучатый племянник М. Ю. Лермонтова и публициста Н. К. Михайловского. Племянник поэта Серебряного века Михаила Кузмина.

Формирование художественной индивидуальности Купреянова шло быстро. Его гравюры, несмотря на некоторую скованность техники, становятся самостоятельными уже к 1916 году. Теперь в основе его работ лежат пейзажи родного Селища (Кострома), реже города, переданные с такой значительностью, что позволяют думать о их своеобразной символике. Взволнованность и драматизм произведений отражают мироощущение художника, в котором не могли не сказаться переживания, связанные с поисками своего пути в жизни, предчувствия надвигающих перемен. В ксилографиях «Пейзаж с мельницей и коровой» (1916), «Битюг» (1916) мастер усиливает физическую мощь натуры, создавая образы большой силы и активности. Резкие контрасты света и тени, беспокойный ритм пятен создают тревожное настроение.

Наиболее плодотворны для гравёра были 1917—1919 годы. Эмоциональная сила и цельность ранних работ сохраняется, однако смягчается присущая им экспрессивность. Содержание произведений становится более широким и многогранным. Художник стремится к большей конкретности в изображении. В работах 1916 года его внимание было сосредоточено на поисках выразительности главного, детали оставались как бы вне поля зрения. В художественном решении ощущалась некоторая условность, излишняя геометричность, которые объяснялись ещё недостаточно свободной техникой гравирования.

Московские эстеты имели свой орган — "Москву" (1918 — 1922 , №№ 1 — 7 , ред. С.Абрамов), изысканной — под «Золотое руно» — внешности; с точки зрения графики журнал, между прочим, интересен возрождением гравюры на дереве и линолеуме, — Павлинов, Фаворский, Фалилеев и др. занимают в нем почетное место; среди рисовальщиков "Москвы" — Митрохин, Чехонин, Остроумова-Лебедева и др. Богат и литературный отдел: здесь встречаем Бальмонта, Брюсова, Глобу, Гумилева, Лидина, Мандельштама, в критике — Абрама Эфроса, Муратова, Голлербаха.]